10 февраля исполняется 185 лет со дня смерти Александра Сергеевича Пушкина (1799 – 1837)

В.О. Ключевского привлекала личность А.С. Пушкина и его творчество. Он утверждал: «О Пушкине всегда хочется сказать слишком много, всегда наговоришь много лишнего и никогда не скажешь всего, что следует».

Великому поэту Ключевский посвятил три статьи, где подчёркивал и глубоко национальный характер творчества поэта, и его значение для мировой культуры.

К 50–й годовщине со дня кончины А.С. Пушкина историк написал знаменитую статью «Евгений Онегин и его предки». Она впервые была прочитана 1 февраля 1887г. на заседании «Общества любителей российской словесности» и опубликована в том же году во втором номере журнала «Русская мысль».

Ключевский так описывал отношение своего поколения к творчеству великого русского поэта:
«День памяти Пушкина – день воспоминаний. Я начну с воспоминаний о себе самом.
Я родился немного лет спустя по смерти Пушкина. Но, пока я и мои сверстники, получившие одинаковое со мною воспитание, пока мы были юны, Пушкин не переставал быть нашим современником. Мы не спрашивали, жив ли Пушкин. Мы знали, что он живет и будет жить, и это было для нас так же ясно и просто, как то, что небо синеет и будет синеть. Когда нам говорили, что он умер, что его давно уж нет, в этих словах нам чуялось что-то нескладное, похожее на неудачную риторическую фигуру.
В те годы мы читали и перечитывали «Евгения Онегина». Теперь, после стольких лет и стольких житейских впечатлений, свеявших ощущение молодости, трудно припомнить и еще труднее рассказать, чем был для нас этот роман лет 30 назад. Одно можно сказать с уверенностью, что мы отнеслись к нему, как не относились современники Пушкина и как едва ли относится к нему молодое поколение, несколько лет назад теснившееся при открытии московского памятника Пушкину. При жизни Пушкина «Евгений Онегин» был предметом критики или удивления как крупная литературная новость. Теперь он просто предмет изучения как историко-литературный памятник. Для нас он не был ни тем, ни другим: мы не разбирали его, как разбирали тогда новые повести Тургенева, но мы и не комментировали его как «Слово о полку Игореве» или «Недоросля». Он не был для нас только роман в стихах, случайное и мимолетное литературное впечатление; это было событие нашей молодости, наша биографическая черта, перелом развития, как выход из школы или первая любовь…»